Неточные совпадения
Наш полупустой поезд
остановился на темной наружной
платформе Ярославского вокзала, и мы вышли
на площадь, миновав галдевших извозчиков, штурмовавших богатых пассажиров и не удостоивших нас своим вниманием.
Нилов, снимая свой узел, еще раз пристально и как будто в нерешимости посмотрел
на Матвея, но, заметив острый взгляд Дикинсона, взял узел и попрощался с судьей. В эту самую минуту Матвей открыл глаза, и они с удивлением
остановились на Нилове, стоявшем к нему в профиль.
На лице проснувшегося проступило как будто изумление. Но, пока он протирал глаза, поезд, как всегда в Америке, резко
остановился, и Нилов вышел
на платформу. Через минуту поезд несся дальше.
На рельсах вдали показался какой-то круг и покатился, и стал вырастать, приближаться, железо зазвенело и заговорило под ногами, и скоро перед
платформой пролетел целый поезд… Завизжал,
остановился, открылись затворки — и несколько десятков людей торопливо прошли мимо наших лозищан. Потом они вошли в вагон, заняли пустые места, и поезд сразу опять кинулся со всех ног и полетел так, что только мелькали окна домов…
Но он спал, когда поезд
остановился на довольно продолжительное время у небольшой станции. Невдалеке от вокзала, среди вырубки, виднелись здания из свежесрубленного леса.
На платформе царствовало необычайное оживление: выгружали земледельческие машины и камень, слышалась беготня и громкие крики
на странном горловом жаргоне. Пассажиры-американцы с любопытством выглядывали в окна, находя, по-видимому, что эти люди суетятся гораздо больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах.
Они
остановились на самом краю
платформы, где совсем не было публики. Оба были взволнованы. Нина ждала ответа, наслаждаясь остротой затеянной ею игры, Бобров искал слов, тяжело дышал и волновался. Но в это время послышались резкие звуки сигнальных рожков, и
на станции поднялась суматоха.
Через несколько минут, громыхая
на стрелках, он плавно и быстро замедлил ход и
остановился у
платформы…
Раздался последний свисток, пассажиры зашевелились, начали собирать вещи, и через минуту поезд уже
остановился. Колесов вышел из вагона
на платформу. Его тотчас окружили «вызывалы» из мелких гостиниц и дурных номеров, насильно таща каждый к себе. Один прямо вырвал из руки Колесова его чемодан.
Я действительно чувствовал себя нехорошо.
На душе было тошно, хотелось что-то выкинуть, от чего-то избавиться… Что это? — задал я себе вопрос,
остановившись посередине комнаты под беспокойным взглядом Тита… Да я знаю: это скрежет железа и то,что было там,
на платформе. Но мне уже от этого не освободиться. Этот знобящий скрежет проник мне глубоко в душу и раздавил в ней что-то.
В это время подошел пассажирский поезд. Он
на минуту
остановился; темные фигуры вышли
на другом конце
платформы и пошли куда-то в темноту вдоль полотна. Поезд двинулся далее. Свет из окон полз по
платформе полосами. Какие-то китайские тени мелькали в окнах, проносились и исчезали. Из вагонов третьего класса несся заглушённый шум, обрывки песен, гармония. За поездом осталась полоска отвратительного аммиачного запаха…
В зале третьего класса и
на перроне царил ужас. Станция была узловая, и всегда, даже ночью, были ожидающие поездов, — теперь все это бестолково металось, лезло в двери, топталось по дощатой
платформе. Голосили бабы и откуда-то взявшиеся дети. В стороне первого класса и помещения жандармов трещали выстрелы. Саша, несколько шагов пробежавший рядом с незнакомым мужиком,
остановился и коротко крикнул Колесникову...
Каменщик с бородою, местами белевшей от извести, молча обернулся, — лицо жандарма было строго и внушительно, — молча последовал глазами за его пальцем, взял кирпич, примерил — и молча положил назад. Жандарм строго взглянул
на меня и отошел прочь, но соблазн интересной работы был сильнее приличий: сделав два круга по
платформе, он снова
остановился против работающих в несколько небрежной и презрительной позе. Но
на лице его не было скуки.
Поезд еще не успел
остановиться у Флорентийского вокзала, медленно двигаясь у широкой
платформы, как до слуха Николая Герасимовича Савина долетели слова, сказанные
на чистом русском языке...
— Станция Ломовис, поезд стоит три минуты! — зычным голосом прокричал обер-кондуктор, соскочив
на станционную
платформу, у которой поезд, уже
останавливаясь, замедлил ход и, наконец,
остановился совершенно.
Московский поезд
на самом деле в это время
остановился у
платформы.